Бумеранг для правоохранителей

Борис Титов обратился к Президенту с законопроектом о защите предпринимателей от незаконного уголовного преследования

---

Предлагается внести в ч. 3 ст. 286 УК РФ (Превышение должностных полномочий) новый квалифицирующий признак «либо совершены в форме возбуждения уголовного дела без повода или при отсутствии достаточных оснований, либо с нарушением установленного порядка их возбуждения» и добавить в Кодекс РФ об административных правонарушениях статью 19.38, вводящую административную ответственность должностных лиц за незаконное и необоснованное проведение обыска, выемки, допроса, проведение оперативно-розыскных мероприятий, а также нарушение порядка их проведения.

На мой взгляд, данный законопроект заслуживает самой решительной поддержки и одобрения.

Начнем с того, что такие предложения стали сигналом общероссийской тревоги со стороны предпринимателей, которые опасаются за свое будущее и будущее своего бизнеса.

В Послании Президента РФ Федеральному Собранию РФ за 2015 г. сообщалось, что в 2014 г. правоохранительными органами возбуждено почти 200 000 уголовных дел по экономическим составам, при этом 78% дел не дошли до рассмотрения в суде, что свидетельствует о широком распространении практики необоснованного уголовного преследования предпринимателей.

Несложно представить, что могло произойти с бизнесменами, которые прошли через жернова предварительного следствия, немало из них попросту расстались со своим бизнесом, прежде чем получили постановление о прекращении уголовного дела.

Адвокатам хорошо известно, что с легкой руки следователя можно возбудить уголовное дело по натянутому поводу и основанию, а чтобы прекратить такое дело, потребуется приложить нечеловеческие усилия.

Казалось бы, и законодатель старается смягчить ответственность предпринимателей, избавить их от необоснованных преследований, однако отечественный правоприменитель в покое их не оставляет.

Следует учитывать, что число предпринимателей в России по состоянию на 1 января 2015 г. составляет более 4,5 млн человек, а средняя численность работников – более 18 млн человек, т.е. население средней европейской страны.

Очевидно, что при такой практике работы правоохранительных органов назрела необходимость защиты в первую очередь интересов предпринимателей.

Авторы законопроекта логично усмотрели наибольшую опасность в незаконных возбуждениях уголовных дел, поскольку именно после этого в отношении гражданина начинают применять весь комплекс репрессивных процессуальных мер, начиная от обыска, выемки, допросов, ареста имущества и заканчивая заключением под стражу.

Возбуждение уголовного дела без повода или при отсутствии достаточных оснований либо с нарушением установленного порядка предлагается квалифицировать по ч. 3 ст. 286 УК РФ.

Незаконное и необоснованное проведение отдельных следственных действий, обыска, выемки, допроса, оперативно-розыскных мероприятий, а также нарушение порядка их проведения предусматривается считать административным правонарушением с наделением прокуроров правом привлечения к ответственности.

Нахожу такие предложения полезными, имеющими важное превентивное значение.

При этом понимаю, что они не являются абсолютной панацеей: один недобросовестный следователь, имеющий намерение незаконно возбудить уголовное дело, сделает это вне зависимости от наличия или отсутствия уголовной ответственности за такие действия.

А вот десять других, зная об уголовной ответственности за незаконное возбуждение, сначала несколько раз подумают, а затем естественный страх их все же остановит.

Таким же образом уголовная ответственность за убийство не способна остановить тысячи граждан от совершения убийств. Однако такая ответственность все же удерживает миллионы других человек от уничтожения себе подобных.

Аналогичный предупредительный заряд несет в себе административная ответственность за незаконное и необоснованное проведение некоторых следственных действий и оперативно-розыскных мероприятий.

Представьте себе, если пострадавшему от незаконной выемки лицу удастся привлечь следователя к штрафу, то коллеги последнего, не желая повторить его бесславный путь, сделают необходимые выводы, чтобы в будущем выносить только обоснованные процессуальные решения.

Цель законопроекта – заставить должностных лиц быть ответственными за принятые решения, они должны помнить, что их противоправные действия по принципу бумеранга потом вернутся к ним.

Нет ничего удивительного в том, что рассуждаю с точки зрения адвокатов и миллионов наших потенциальных доверителей, включая предпринимателей.

Наверное, следователям и оперативным сотрудникам такие предложения не доставят удовольствия. Возможно, в каких-то редких случаях ч. 3  ст. 286 УК РФ в новой редакции недобросовестные руководители следственных органов могут использовать как инструмент репрессий в отношении следователей. Но ведь они при наличии злого умысла могут найти и иной способ, чтобы привлечь к ответственности подчиненных им следователей, используя весь арсенал статей, входящих в главу «Должностные преступления».

Поддерживая данный законопроект, я думаю, прежде всего, о так называемых репрессиях, которые совершены в 2014 г. в отношении 156 000 предпринимателей, когда безосновательно возбуждались дела, проводились болезненные следственно-оперативные мероприятия, а потом данные уголовные дела прекращались.

Возникают ли опасения в том, что результатом принятия этого закона станет массовое привлечение невинных следователей к уголовной ответственности?

Убежден в том, что такой сценарий исключен, поскольку сложившаяся в последнее десятилетие ярко выраженная обвинительная система уголовного судопроизводства не позволит «отдать на съедение» свое ключевое рабочее звено – следователя.

Конечно, случаются исключения из правила, но в подавляющем большинстве случаев работает крепкая связка следователь – начальник следственного органа – прокурор – судья, которая дружно тянет канат в одном направлении даже тогда, когда само направление выбрано ошибочно.

К примеру, по сведениям Судебного департамента ВС РФ, в 2015 г. по ст. 299 УК РФ «Привлечение заведомо невиновного к уголовной ответственности» осужденных нет, по ч. 2 – ч. 4 ст. 303 УК РФ «Фальсификация доказательств и результатов оперативно-розыскной деятельности» к лишению свободы приговорены четыре бывших сотрудника правоохранительных органов, еще 15 человек – к условному лишению свободы (всего 26 осужденных).

Приведенная статистика подтверждает наивысший латентный характер данных преступлений, и законопроект вряд ли кардинально что-то изменит.

Практикующим адвокатам хорошо известно, что обвинительная система вовсе не заинтересована в признании ошибок следователя, поскольку такие признания затрагивают интересы начальника следственного органа, не организовавшего надлежащий контроль; прокурора, не обеспечившего необходимый надзор, и судьи, вынужденного в таком случае выносить оправдательный приговор и тем самым нарушать баланс сложившейся обвинительной системы.

Совершенно очевидно, что уголовная ответственность по предлагаемой ч. 3 ст. 286 УК РФ может наступать только в случае возбуждения уголовного дела без повода или при отсутствии достаточных оснований, либо с нарушением установленного порядка их возбуждения, когда незаконность возбуждения была очевидна для следователя, а не тогда, когда следователь добросовестно заблуждался или попросту ошибался в наличии повода или основания.

Поэтому данная процессуальная норма направлена не против законопослушных следователей, а против тех, которые возбуждают уголовные дела там, где присутствуют гражданско-правовые отношения и отсутствуют признаки какого-либо преступления.

Данными нововведениями, безусловно, расширяется ассортимент адвокатских возможностей по привлечению к уголовной и административной ответственности провинившихся должностных лиц.

Отмечая концептуальную значимость предлагаемого законопроекта, не могу не поделиться своими сомнениями и опасениями.

Зная об уголовной и административной ответственности должностные лица – нарушители закона – предпримут все возможные меры, чтобы ее избежать.

Хорошо известно, какую активность способен развить прокурор, когда в суде нависает опасность вынесения обвинительного приговора. Используя свои должностные полномочия и систему сдержек и противовесов, ему, как правило, удается убедить судью «не делать этого».

Предполагаю, что должностные лица правоохранительных органов, оказавшись под угрозой своего привлечения к ответственности, в целях самосохранения, способны на многое. В таких ситуациях очень сомневаюсь, что прокурор либо вышестоящий следственный руководитель смогут сохранить объективность и проявить принципиальность.

Основная психологическая причина все та же, они все вместе – обвинители и связаны одной процессуальной цепью.

Нет особенного оптимизма и в том, что прокуроры станут так легко привлекать оперативных сотрудников за незаконное проведение оперативных мероприятий. Ведь эту незаконность необходимо еще установить. Много ли случаев есть в практике, когда результаты оперативно-розыскной деятельности признавались недопустимыми доказательствами? А если эти самые мероприятия проводили сотрудники ФСБ России, способен ли суд на такой подвиг?

Мне пока не очень понятно, каким образом видится авторам этого законопроекта привлечение к административной ответственности должностных лиц за незаконное и необоснованное проведение обыска, выемки, проведение оперативно-розыскных мероприятий там, где такие следственные и оперативные действия были санкционированы судом. Очевидно, что оперативного сотрудника или следователя в таком случае привлечь невозможно без отмены судебного решения.

Данный законопроект может стать определенным препятствием для тех правоохранителей, которые вынашивают планы по незаконному возбуждению уголовных дел и проведению незаконных следственных действий и оперативных мероприятий. Они должны понимать, что содеянный произвол в будущем к ним вернется бумерангом.

Залогом успешности реализации этих предложений должно стать создание независимого и объективного должностного лица на досудебной стадии – так называемого следственного судьи, который, находясь вне обвинительной связки, будет способен давать принципиальную оценку всем допускаемым нарушениям.

Но доживем ли мы до таких славных времен?