Присяжных подталкивают к обвинительному уклону?

Верховный Суд (ВС) РФ разъяснил, что перед вынесением вердикта присяжные должны обсуждать лишь конкретные действия подсудимого, а не намерения. Умысел и квалификация деяния, как чисто юридические вопросы, – в компетенции профессионального судьи. Эксперты Федеральной палаты адвокатов РФ назвали эту позицию ошибочной. Она деформирует сущность народного суда, отнимая у него главное право – устанавливать факт виновности в преступлении. Присяжных явно подталкивают к обвинительному уклону.

Присяжные признали жителя Ростовской области виновным в совершении убийства, но кассация это решение не поддержала, «поскольку в опросный лист не был включен вопрос о наличии умысла на лишение жизни». Однако ВС с таким выводом не согласился, указав, что оценка умысла не относится к фактическим обстоятельствам дела.

И ВС разъяснил, что присяжные должны обсуждать не мысли фигуранта, а его конкретные действия. «Если подсудимый не высказывал свои намерения, то вопрос о том, о чем именно он думал и чем руководствовался, не может быть поставлен присяжным заседателям», – говорится в определении высшей инстанции. Как выяснили журналисты, за вроде бы абстрактными материями из разряда тонких юридических нюансов на самом деле стоит весьма сущностное решение. Самое главное, что оно подтверждает усиление тенденции не просто на сжатие компетенции народного суда, но на приведение его к общему для всей российской Фемиды знаменателю. То есть к пресловутому обвинительному уклону, который во многом и завязан на том, что, дескать, нет смысла докапываться до намерений подсудимого, формальностей вполне достаточно.

Заместитель председателя Комиссии Совета ФПА РФ по защите профессиональных прав адвокатов Вадим Клювгант поясняет: из всей изощренной конструкции анализируемого определения ВС «можно согласиться лишь с тем, что вопрос о наличии или отсутствии умысла обвиняемого на совершение того или иного преступления именно в таком – лобовом – виде ставиться перед коллегией присяжных не должен». Но это лишь потому, что «умысел» – юридический термин, а присяжные ими не оперируют. «Однако из этого вовсе не следует, что из их компетенции должно быть изъято решение вопроса о виновности подсудимого в деянии, которое тому инкриминируется», – заметил он. Например, намерение лишить жизни безусловно должно быть признано присяжными доказанным, для того чтобы подсудимый мог быть затем признан виновным в умышленном убийстве. И это тем более важно, потому что есть уголовная ответственность за смежное преступление, когда обвиняемый намеревался причинить потерпевшему травму, а смерть наступила по стечению тех или иных обстоятельств. «Юридически умысел и неосторожность – это две формы вины», – напомнил Вадим Клювгант. И поскольку задача присяжных в силу прямого указания закона в том, чтобы дать ответ на вопрос о доказанности вины, «они, безусловно опираясь на установленные по делу фактические обстоятельства, должны сказать, доказаны ли действия с целью лишить потерпевшего жизни». Из этого следует, что данный вопрос должен быть перед ними поставлен. Подход же, предлагаемый ВС, по мнению Вадима Клювганта, не выдерживает критики. С учетом высокой квалификации судей ВС он может быть объяснен только «очередной попыткой ограничить полномочия присяжных при рассмотрении даже той крайне ограниченной категории дел, к рассмотрению которых они допущены». Это весьма прискорбный тренд, тем более со стороны высшей судебной инстанции. Но, к сожалению, это далеко не первое и, вероятно, не последнее его проявление, заключил он: «Вновь приходится констатировать, что вместо всемерной поддержки суда присяжных со стороны государственной власти по-прежнему происходит его дискредитация и дискриминация».

Как указал советник Федеральной палаты адвокатов РФ Сергей Насонов, с одной стороны, позиция ВС верна в том смысле, что перед присяжными не может быть поставлен вопрос о наличии у подсудимого умысла на лишение жизни, «поскольку “умысел” – это сугубо уголовно-правовое понятие, используемое в статьях 24 и 25 УК РФ». Наличие умысла устанавливается председательствующим при осуществлении квалификации деяния подсудимого в приговоре, который готовится на основании вердикта присяжных, а «использование термина “умысел” в вопросном листе, вручаемом присяжным, прямо запрещено ст. 339 УПК». Однако «намерение» подсудимого, с которым он совершал то или иное деяние должно устанавливаться именно присяжными, так что в этой части с позицией ВС согласиться нельзя. Во-первых, пояснил он, термин «намерение» не является правовым, он не требует знания закона и какой-либо юридической оценки. Во-вторых, ст. 334, 335, 336 и т.д. УПК не запрещают исследовать перед присяжными намерения подсудимого: «О них говорят гособвинитель и защитник во вступительных заявлениях перед присяжными. В ходе судебного следствия исследуются доказательства, раскрывающие намерения подсудимого, защита представляет свои доказательства, которые опровергают эти намерения». Наконец, в прениях прокурор и защитник спорят перед присяжными о намерениях подсудимого, убеждая их в правоте своей позиции. «Возникает вопрос: если о намерениях подсудимого можно говорить присяжным на всем протяжении судебного разбирательства, то почему об этом нельзя ставить им вопрос?» – подчеркнул Сергей Насонов. Попытка в решении ВС представить присяжных только как «судей факта» противоречит УПК, а само определение факта, приведенное в решении, страдает неточностью. Потому что намерение лица, совершившего преступление, столь же реально для судей, выносящих приговор, как и иные обстоятельства деяния. Иначе, намерение вообще нельзя было бы установить ни в вердикте, ни в приговоре суда так же, как и форму вины.

«На протяжении последних 30 лет во всех судах перед присяжными ставили и ставят вопросы о “содержании мыслей” подсудимого. Например: “решил лишить жизни С.”, “П., пытаясь направить ствол вырываемого у него ружья в сторону К. для лишения его жизни, произвел в К. два выстрела…” и т.д. Что это как не вопросы «о содержании мыслей подсудимого»? На основании ответов присяжных, судья осуществляют юридическую квалификацию и устанавливают форму вины. Эта практика признается законной в том числе и ВС», – сказал Сергей Насонов. И он напомнил, что и в решениях самого ВС по рассматриваемому вопросу нет единообразия. Например, по одному из дел в 2022 году суд писал, что «при этом намерение (цель) лишения жизни относится к фактическим обстоятельствам дела и в соответствии со ст. 334 УПК ее установление входит в компетенцию присяжных заседателей, а не председательствующего судьи». В целом, подытожил он, решение ВС содержит ошибочную позицию, распространение которой в судебной практике может привести к тотальному запрету упоминания сторонами перед присяжными намерений подсудимого как в судебном следствии, так и в прениях сторон. Это деформирует сущность суда присяжных и роль заседателей в осуществлении правосудия и, в конечном итоге, приведет к лишению их права устанавливать виновность подсудимого. «Представляется, что попытки урезать полномочия присяжных теоретически и практически несостоятельны и будут преодолены судебной практикой», – подчеркнул Сергей Насонов.

Источник – «Независимая газета».